Ночная мамба знакомства

Мне это знакомо предательство. Говорят, что боль со временем проходит, но она на самом деле притупляется, но в душе остаётся рана, которая не прекращает ныть, так я думал до недавнего времени. Я думал, что эта боль не пройдёт никогда. В душе было отчание. Сегодня только утром писал парень с которым я жил год, для которого делал всё, что мог, потому что хотел, чтобы он жил, очень часто забывал о себе. Сейчас он живёт в шоколаде, я живу... ну, не совсем в шоколаде. Мы с ним не живём уже три года. Всё это время в душе была боль, пока я что-то не стал понимать. И как ни странно, отчётливее стал понимать это сегодня утром. Этот парень не был единственным кого я любил, были и другие. И эти другие были после того, как закончиличь отношения с Костей (парень про которого писал выше) и от всех оставались раны, потому что всех любил. Когда со мной раньше происходило то, что происходило, то я злился, а когда злишься, то разрушаешь, если бы это было позже, то я бы обижался и замылкался, теряя веру, если бы совсем недавно, то я бы чувствовал горечь и отчаяние, мне бы хотелось умереть - закуриться. запиться, выброситься из окна, зарезаться и т.д. Но сегодня утром я ясно осознал, что когда нас кто-то предаёт, то он делает это от того, что сам оказался в беде, а для того чтобы выбраться, сил у него нет. В этом случае у нас есть выбор - предать в ответ человека, оказавшегося в беде, слабого человека, но после этого всё что было ценного в этом человеке умрёт благодаря нашему предательству и хорошего станет меньше. И с каждым новым предательством мы будем всё мертвее, потому что хорошего будет меньше, но мы можем не оставлять после себя пустоту, как после напалма, потому что на сожжённой земле больше никогда ничего не вырастет. Мы можем обуздать свои чувства и дать жить даже предателю, всему тому хорошему, что в нём есть. Это называется красиво - самоотречение и самопожертвование. Если мы поступим так, то всегда есть возможность, что человек исправится, даже, если он гнида последняя. Д...

  «У Якова-апостола сказано: „Противустаньте дьяволу, и побежит от вас“ и ты, — говорит, — противустань». И тут наставил меня так делать, что ты, — говорит, — как если почувствуешь сердцеразжижение и ее вспомнишь, то и разумей, что это, значит, к тебе приступает ангел сатанин, и ты тогда сейчас простирайся противу его на подвиг: перво-наперво стань на колени. Колени у человека, — говорит, — первый инструмент: как на них падешь, душа сейчас так и порхнет вверх, а ты тут, в сем возвышении, и бей поклонов земных елико мощно, до изнеможения, и изнуряй себя постом, чтобы заморить, и дьявол как увидит твое протягновение на подвиг, ни за что этого не стерпит и сейчас отбежит, потому что он опасается, как бы такого человека своими кознями еще прямее ко Христу не привести, и помыслит: «Лучше его оставить и не искушать, авось-де он скорее забудется». Я стал так делать, и действительно все прошло." " Вот меня и отпустили, и я теперь на богомоление в Соловки к Зосиме и Савватию благословился и пробираюсь. Везде был, а их не видал и хочу им перед смертью поклониться.                                                    — Отчего же «перед смертью»? Разве вы больны? — Нет-с, не болен; а все по тому же случаю, что скоро надо будет воевать. — Позвольте: как же это вы опять про войну говорите? — Да-с.— Стало быть, вам «Благое молчание» не помогло?— Не могу знать-с: усиливаюсь, молчу, а дух одолевает.— Что же он?— Все свое внушает: «ополчайся».— Разве вы и сами собираетесь идти воевать?— А как же-с? Непременно-с: мне за народ очень помереть хочется.— Как же вы: в клобуке и в рясе пойдете воевать? — Нет-с; я тогда клобучок сниму, а амуничку надену.                                                                                                                                                                                                                                                        Проговорив это, очарованный странник как бы вновь ощутил на себе наитие вещательного духа и впал ...